Ничего слишком особенного в Тарифе нет, но это самая южная точка Европы, и здесь, начинается средиземноморская Андалусия, знаменитый Солнечный берег - Коста-дель-Соль. Дальше все будет более или менее так же - в Эстепоне, Пуэрто-Банюсе, Марбелье, Фуэнхироле, Торремолиносе и вплоть до Альмерии. Разница, впрочем, есть. Демократический дешевый Торремолинос, не вынося тяжести гигантских курортных толп, твердеет и тяжелеет на глазах, заковываясь в бетон многоэтажных отелей. Кое-как держит баланс с природой за счет более высоких цен Марбелья. Пуэрто-Банюс оккупировали богачи, и в бухте можно часами рассматривать бронзово-лаковые яхты нефтяных шейхов, а к морю не выйдешь - сплошь частные пляжи.
Общее для всего Коста-дель-Соль - Андалусия. Это значит, что можно сесть в автобус и отправиться в великие города прошлого - Кордову и Гранаду, где испытать (особенно в Кордове) погружение в мир мавританской Испании, мгновенное и безусловное перемещение во времени. В мире не так много подобных мест.

Можно и нужно съездить в Ронду - старинный город в горах, он разделен надвое ущельем стопятидесятиметровой глубины. Когда устроят чемпионат самых красивых дорог, путь в Ронду от моря займет призовое место. Из Ронды пошел бой быков: здесь в XVII веке родился Франсиско Ромеро, заложивший правила современной корриды. Теперь бои с мая по сентябрь проходят каждое воскресенье в каждом большом и малом испанском городе, но признаваться в любви к этому зрелищу "неполиткорректно". Впрочем, так было всегда: Мериме в прошлом и Хемингуэй в нынешнем веке были среди немногих знаменитостей, решившихся описать свое пристрастие к корриде. Как-то я прогуливался по Барселоне со своим знакомцем, профессором местного университета, и спросил, где тут арена боя быков. "Точно не знаю", - сказал Рикардо. И брезгливо добавил: "Туда ходят только иммигранты". Я смешался: вроде бы Испания не иммигрантская страна, скорее наоборот. Но получил объяснение: "Эти, из Андалусии". Каталонцы всегда были заносчивы, а их столица Барселона свысока смотрела даже на Мадрид: этот комплекс нам знаком по отношению питерцев к москвичам.

И уж, разумеется, обязательна поездка в главный город Андалусии - Севилью, которую я решительно вношу в свою первую пятерку европейских городов. Легкость и свобода одушевляют это место, и зря, что ли, Моцарт, Россини и Визе помещали сюда самые лучшие оперы. Севилья по сей день полна Дон Жуанов, Фигаро и Кармен - не увидеть их нельзя на этих улицах, и больше того - нельзя не стать ими хоть на день.

Если правильно рассчитать, можно попасть на севильскую ферию - праздник, который проходит через неделю после Пасхи. За Гвадалквивиром, на пустыре Лос-Ремедиос, возникает целый город полосатых шатров, где днем - конное катание, а вечером и ночью - танцы, еда и питье. Пьется светлый херес и его разновидность мансанилья. Выучиваешь простейшие па севильяны. Пытаешься проникнуть в тайны фламенко - но ведь это не просто музыка и танец, а философия, способ существования, имитация жизненного хаоса: с заполошными криками, горловым клекотом, дикой мелодией, дробным топотом, резкими остановками, от чего останавливается и твое сердце. Через неделю, в течение которой ты поменял все устоявшиеся правила начиная с чередования дня и ночи, кажется, что только так жить и нужно - притопывая, прихлопывая и попивая: к хорошему быстро привыкаешь. Но тут грохочет фейерверк, ферия кончается с вероломной внезапностью фламенко - надо возвращаться черт знает к чему, к нормальному обиходу.
Может быть, северные нации и глубже проникли в смысл жизненного пути - то-то они живут солиднее и богаче. Но что касается наполненности каждого дня - за этим надо ехать в Испанию.

За Коста-дель-Соль простирается Хоста-Бланка, Белый берег. Здесь не так людно. Бенидорм в 1982 году я еще застал почти рыбацкой деревушкой. Между самым "африканским" здесь городом, Аликанте, и Валенсией - немало уютных тихих мест, а ближе к Таррагоне - одно из прелестнейших на всем Средиземноморье, Пеньискола, чудо природы: городок на скале в море, соединенной с материком узким перешейком. Здесь, в замке, построенном рыцарями-тамплиерами, жил в изгнании антипапа Бенедикт XIII. Это было почти 600 лет назад, но живое ощущение истории охватывает тебя в Испании буквально повсюду и не отпускает. Здесь бился с маврами Сид, и если не читал трагедию Корнеля, то все равно вспомнишь лучшую роль Жерара Филипа, которого даже хоронили в костюме Сида.

Не менее исторически важно, чем отвоевание Испании у арабов: в Валенсии возникла паэлья, испанский плов. Классическая паэлья делается с курицей и говядиной. Но, как часто случается с классикой, еще обаятельнее аранжировки: паэлья с рыбой, паэлья с морской живностью. В здешних прибрежных кабачках я осваивал лангустов и фантастическое обилие моллюсков - пестрых и круглых, как перепелиные яйца, кривых, как мавританские мечи, длинных и узких, как карандаши. Дальше, уже на Коста-Даурада - Золотом берегу, на Коста-Брава - Диком берегу, ракушки смешивают в единое блюдо, которое называется именем каталонской оперетты - сарсуэла. Какой жанр был первым - кулинарный или театральный? И то и другое - фантазия, определяемая лишь интуицией и чувством меры.

Этот принцип господствует в каталонской архитектуре, тон которой задал великий Антонио Гауди. Стиль модерн он довел до изысканности, сразу за которой начинается безумие. Так соотносятся в каталонской культуре Гауди и Дали. Восхитившись в Барселоне даже не столько знаменитым собором Гауди - Саграда Фамилия, Святое Семейство, сколько его словно не выстроенными, а выращенными жилыми зданиями, стоит поехать на северо-восток, в Фигерас. Здесь жил Сальвадор Дали, здесь он построил себе музей, - вернее, своему художественному своеволию. Это памятник огромному таланту, который отсутствие чувства меры завело на вершины безвкусия. Весь музей - зрелище захватывающее и поучительное. Как и дом Дали в Портлигате, куда едешь через горы, покрытые кривыми миндальными деревцами, - вот откуда взялись кривые обводы на картинах великого сюрреалиста.

Коста-Брава, Дикий берег, - мое любимое место на испанском побережье: Тосса-дель-Мар, Лорет-дель-Мар. Но мало в Европе уголков более очаровательных, чем Кадакес, почти у французской границы. Белые домики и церкви, крутые, но плавные холмы, прозрачная вода бухт, разноцветные лодки - и чувство полного незаслуженного покоя, от чего возникает плодотворный комплекс неполноценности - как всегда перед видом такого совершенства. В конце самого длинного в мире праздника можно отдохнуть.

Петр Вайль по материалам GEO